Сесиль объяснила, что вонь идет от дубильни на берегу реки, где часто работают по ночам, потому что днем живущие в округе люди не в состоянии выносить этих ужасных запахов.

– Они сдирают с мертвых животных шкуры, удаляют с них шерсть и разложившуюся плоть, смазывают их ужасной массой из толченого мозга и закапывают в дьявольски воняющие ямы, где они лежат до тех пор, пока на них окончательно не сгниет все живое. – Она приподняла узкую ногу, обутую в туфлю из тончайшей кожи. – Просто невероятно, как из этого получается нечто столь восхитительное, не правда ли?

Прежде я не особо задумывалась о производстве кожи в этом столетии, но от одного рассказа с души воротило.

У цели нашей поездки, на Рю Сен-Тома дю Лувр, было значительно светлее, чем на других улицах, потому что рядом располагался королевский дворец – освещенный факелами Лувр, мощное строение в духе эпохи Возрождения, но пока все же вполовину меньшее, чем в наше время, потому что в 1625 году некоторых корпусов еще не существовало.

Отель Рамбуйе оказался элегантным зданием с высокими окнами. У портала стояли слуги в ливреях, один из них тут же подскочил, чтобы помочь Сесиль выйти из кареты. Мне предоставили выбираться самостоятельно, видимо, я не выглядела достаточно важной персоной. Никем не замечаемая, я поплелась вслед за Сесиль, которая с гордо поднятой головой вошла в дом. Очевидно, вечеринка проходила на втором этаже, как было принято в благородных домах. Мы поднялись по широкой нарядной лестнице, наверху которой нас тоже встречали слуги. Один, проходя мимо с подносом, предложил нам напитки. Сесиль, прихватив два бокала с вином, один всучила мне, а я тем временем напряженно разглядывала окружающих. От большой галереи отходило несколько залов, где толпилось множество людей. Большинство гостей составляли мужчины, но встречались и элегантно одетые дамы. Я тут же ощутила себя профессиональной Золушкой, и мне стало ясно, что Сесиль взяла меня с собой вовсе не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Скорее, она собиралась продемонстрировать меня как какую-то комнатную собачку экзотической породы.

Повсюду велись оживленные споры. В одном углу стоял пожилой господин в камзоле с высоким воротником, декламируя стихи в окружении сонма почитателей. Шелестя юбками и радостно приветствуя всех присутствующих, Сесиль прошла мимо них, и мне ничего не оставалось, как хвостом идти за ней. Пока она здоровалась с разными знакомыми, по мне скользили их любопытные взгляды. Я проследовала за ней в обитую голубой тканью комнату, где царила особая толчея. Многие стояли в очереди к большому, похожему на кровать дивану, где, скорее лежа, чем сидя, темноволосая дама принимала своих гостей. Судя по тому, как все вокруг нее сгрудились, это и была хозяйка вечера – та самая маркиза. Пышнотелая дама лет под сорок, втиснутая в шелковое платье с рискованным декольте.

Сделав что-то вроде книксена, Сесиль представила маркизе меня, но я слушала лишь краем уха. Как завороженная, я не отрываясь смотрела в открытый проход галереи. Там появился кардинал! Я с трудом узнала его, потому что теперь на нем было не красное парадное, а обычное черное одеяние. Я лихорадочно просеивала взглядом его ближайшее окружение и поэтому едва заметила, как Сесиль выдвинула меня вперед:

– Бедная сиротка… высокообразованное дитя… очень большой талант к языкам… играет на клавикорде, – доносился до меня ее голос, в то время как я высматривала Себастьяно.

– Сколько языков ты знаешь, девочка? – поинтересовалась маркиза любезным, но довольно-таки высокомерным тоном.

– Не так уж много, – рассеянно сказала я. – И в любом случае не в совершенстве. Кроме немецкого, ведь это мой родной язык. А еще английский и итальянский. Вот и все, к сожалению. – Я вытянула шею. Ну где-то же должны быть мушкетеры из гвардии Ришелье!

– А как у тебя с испанским, малышка? – осведомилась маркиза.

– Я крайне сожалею, – ответила я, – но самое большее – несколько слов. Добрый день, спокойной ночи и тому подобное.

– Неужели? Мне кажется, ты скромничаешь. А что насчет русского?

– К сожалению, вообще ни слова. Никогда не представлялось случая выучить его.

Сев на диване, маркиза смотрела на меня большими глазами.

– Невероятно, – сказала она Сесиль. – Действительно уму непостижимо! Никакого акцента! – Она поднялась. – Какое необычное создание! Если уж ее познания в языках столь впечатляют, то я просто сгораю от нетерпения познакомиться с ее музыкальным дарованием! Сейчас же велю принести клавикорд.

Она удалилась, улыбаясь в предвкушении чего-то невообразимого.

Сесиль смотрела на меня с восхищением.

– Я знала, что ты произведешь впечатление. Готова поспорить, ты станешь украшением этого салона!

– Чего? – оторопела я.

Сесиль добродушно рассмеялась:

– Жаждешь получить комплименты? Она только что заговаривала с тобой на трех разных языках, и ты на каждом из них безупречно ей отвечала. Немудрено, что она от тебя в полном восторге!

Я недоверчиво уставилась на нее, а потом сообразила, что случилось. Преобразователь! Он автоматически все переводил. А поскольку в принцип его работы заложено, что ты ничего не замечаешь – кроме тех случаев, когда современные слова он преобразовывает в какие-то более подходящие ко времени, – я, конечно же, ничего и не заметила.

– Мой бокал пуст, – сказала Сесиль оживленно. – Я быстренько схожу за добавкой. А ты не двигайся с места. Сейчас вернусь.

Она исчезла в соседней комнате в поисках выпивки. Едва она ушла, чей-то смутно знакомый голос выкрикнул мое имя:

– Анна!

Из толпы посетителей вынырнул какой-то человек, и я непроизвольно затаила дыхание. Но, сияя от радости, ко мне приближался не Себастьяно, а Жак (а может быть, и его брат-близнец Жюль):

– Что ты здесь делаешь? Почему не пришла на встречу к Люксембургу? Я тебя ждал!

Тут хотя бы стало ясно, что все-таки это действительно Жак.

– Прости, но вмешались кое-какие обстоятельства, – сказала я.

В крайнем возбуждении я высматривала, что делалось у него за спиной. Там стоял Себастьяно. Он и правда был здесь! О господи, и опять так хорош собой! Я невольно вздохнула. На этот раз он был не в форме, а в элегантном небесно-голубом камзоле, который в сочетании с искусно задрапированной перевязью и широким кружевным воротником любому другому мужчине придавал бы сомнительно женоподобный вид, но Себастьяно шел необычайно.

Рядом с ним стоял кардинал. Они разговаривали. А Жак разговаривал со мной. Впрочем, я мало что слышала из его слов.

– …действительно чудесно, – говорил он.

– Я рада, – сказала я, погруженная в свои мысли, в надежде, что ответила впопад.

Себастьяно с кардиналом исчезли в соседней комнате. Нужно было что-то предпринять, чтобы поговорить с ним наедине. Спрашивалось только – что?

– А это не твой друг Себастьен тут только что был? – спросила я Жака. – Что вы вообще тут делаете?